Таганский перекресток - Страница 6
- Предыдущая
- 6 / 6
6
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
— Трудные времена начинаются. Усиление будет.
Димка растоптал сигарету, поежился, бездумно разглядывая искореженные машины. Перстень, лежащий в кармане куртки, заставлял нервничать. Казалось, его видит каждый встречный. И каждый знает, что именно с ним, с Дмитрием Орешкиным, говорил перед смертью могущественный Ибрагим Казибеков.
«А ведь узнают! — Димку прошиб пот. — Там же дома вокруг! Меня в окно могли видеть!» Ноги ослабли.
— Это, наверное, из-за автосервисов, — продолжил между тем мужичок. — У меня племянник в автосервисе работает. Говорил, что Казибеков к автосервисам подбирался. Под себя хотел подмять. А это же какие деньги, да?
— Да…
— Есть еще сигареты?
— Пожалуйста.
— Вот и подумай. В автосервисах небось своя мафия. Там ведь такие деньги крутые вертятся. А Казибеков наехал. Вот его и грохнули. Точно говорю — все дело в автосервисах. Или в бензоколонках — тот еще бизнес…
— Территорию он не поделил! — подал голос другой знаток.
— Какую еще территорию? — взвился мужичок.
— Знамо какую: московскую. Славяне ее себе вернуть хотели, а Ибрагим на дыбы. Вот его и шлепнули. Чтобы не зарывался, значит.
— А я говорю — автосервисы!
Димка, не сводя глаз с собеседников, сделал два шага назад. Толпа зевак послушно расступилась, выпустила Орешкина на волю и вновь сомкнула ряды.
— Славяне!
— Автосервисы!
Орешкин медленно брел к метро.
Была у Димки мысль выбросить перстень. Была.
Массивное кольцо оттягивало карман, жгло тело, леденило душу. Тяжесть его заставляла ноги подгибаться. А кровь на нем — чужая кровь — вызывала дикий страх. Пальцы дрожали, перед глазами плыло, казалось, выброси перстень — и все пройдет. Как рукой снимет. Потому что в этом случае ты ни при чем.
Но…
«Поздно, русский, поздно…»
Когда они придут, а, бредя к метро, Димка почти не сомневался в том, что его обязательно найдут, то лучше странный подарок отдать, чем рассказывать, в какую помойку его выбросил.
Да и о деньгах старик чего-то говорил…
* * *
Насилие всегда считалось одной из низших форм человеческих взаимоотношений. Если ты силен — дави на соперника, используй свой авторитет, репутацию, в какие-то моменты угрожай, в какие-то — иди на компромисс. Иногда, ради получения грандиозного приза, достаточно поступиться сущей мелочью. Другими словами — разговаривай.
Надо ведь хоть чем-то отличаться от животных.
Тех же, кто сразу пускает в ход кулаки, не любят. Лихая бесшабашность хороша в голливудских боевиках, но вызывает раздражение в реальной жизни. Об отморозках слагают легенды, но стараются их пристрелить при первой же возможности.
Батоева тупым громилой не считали. Напротив, в криминальном мире Москвы Мустафа пользовался заслуженной репутацией человека умного и расчетливого. Конечно, коллеги по нелегкой профессии понимали, что Батоев непредсказуем — они и сами были такими же, — но отморозок? Нет, это не о нем.
И потому, узнав о неожиданном и жестоком ударе по клану Казибековых, к Мустафе направили переговорщика — человека, которому одинаково доверяли и Батоев, и московские лидеры. Человека с незапятнанной репутацией.
— Хороший чай, — похвалил Розгин, поднося к губам пиалу.
— Освежает, — кивнул Мустафа.
— И замечательное послевкусие.
— Ты же знаешь — чаи моя слабость.
— Единственная.
Батоев тонко улыбнулся:
— Не могу позволить себе больше.
— Прекрасно тебя понимаю.
Павел Розгин был адвокатом. Умным, удачливым и весьма известным. Он специализировался на международном праве и консультировал едва ли не всех российских уголовников, собравшихся вести дела за рубежом. Стоили услуги Розгина чрезвычайно дорого, но он никогда не ошибался и помог сэкономить не один десяток честно украденных миллионов. К тому же Павел славился щепетильностью: он не воровал и не болтал. Он был полезен многим весомым людям, что защищало его гораздо лучше любых телохранителей. В общем, Розгин оказался едва ли не идеальным человеком для непростых переговоров внутри сообщества.
— Мустафа, — осторожно произнес адвокат, — ты понимаешь, зачем я приехал: люди удивлены твоим поведением.
— Они напряглись?
— Разумеется, — подтвердил Розгин. — Но пока воздерживаются от решений. Хотят послушать, что ты скажешь.
— Павел, — спокойно ответил Батоев, — пожалуйста, передай людям, что все произошедшее касается только меня и Казибековых. Шли переговоры, которые Ибрагим не афишировал. Сегодняшние события стали следствием возникшего между нами недопонимания.
— Ты ведь приходишься родственником Казибековым?
— Ибрагим мой двоюродный дядя.
— Он помог тебе подняться.
Мустафа помолчал.
— К чему этот разговор?
— Людей удивило то, что произошло, — объяснил адвокат. — Если бы известные события приключились два года назад, все бы восприняли их как само собой разумеющееся. Но сейчас все изменилось. Ибрагим отдал тебе очень хороший кусок, а сам ушел в легальный бизнес. Ваши интересы не пересекались. Тем не менее случилось то, что случилось. Пойми, Мустафа, ты можешь приобрести очень плохую репутацию. И поэтому в твоих интересах объяснить свои мотивы.
Никому не хочется жить на вулкане. Сегодня — Ибрагим Казибеков, завтра — кто-нибудь другой. Или у Батоева был веский повод для действий, или его переведут в разряд отморозков и постараются обезвредить.
Второй вопрос: начнется ли масштабная война? У Ибрагима осталось три сына, старший из которых — Абдулла — не забыл славное семейное прошлое и способен выставить солдат против подлого родственника.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
- Предыдущая
- 6 / 6